не за фто  019

:applause:

Круто:-))) Но... опущенный строй...  010

Здорово! :qu:  :appl:  :appl:  :appl:

Кактус :clapp: замечательно!
А про озверин...ой :w00t11: я ПАЦТАЛОМ 007

Я как раз вчера слушала "Симона" с Таддеем 009. Вот ему и озверин не требуется, настолько мощный 008. Рычит, аки медведь гризли, и грохочет, как гром 008

Да у меня просто лапы чешутся! А я тут на работе одна за троих 012 никак бумаги не разгребу. Но как только, так сразу постараюсь, если впечатление не улетит в процессе работы 003

Вот, не прошло и года, и я добралась до «Симона», присланного Кактусом  002 , и взялась его слушать с начала до конца в один прием, что для меня вообще-то - редкая усидчивость  003 . Но было действительно так интересно и увлекательно, что за весь вечер я даже с места не сдвинулась, только слушала. Из состава на диске были обозначены только Таддей и Лабо, но, судя по всему, это вот такая запись:

Сonductor Fernando Previtali – Аugust 1961
Teatro Colón (Buenos Aires)
Simon Boccanegra - Giuseppe Taddei
Jacopo Fiesco - Plinio Clabassi
Amelia Grimaldi - Floriana Cavalli
Gabriele Adorno - Flaviano Labò
Paolo Albiani - Gian-Piero Mastromei
Pietro - Tulio Gagliardo

Впечатления у меня сложились необъективные: так уж вышло, что мне нравится определенный стиль исполнения «Симона» (Аббадо, Гавадзени и похожее направление, глубоко-мрачно-лирическое) и не очень нравится другой, часто встречавшийся в середине 20го века – напористый, прямолинейный, в избытке излучающий драйв и энергию. У Превитали оказался именно этот «другой» стиль, такой бодрый, столько драйву, что меня заколбасило уже в начале 019 . Мне это кажется «не в кассу», там вначале всякие тайны и заговоры под покровом ночи, музыка глуховато-таинственная… а тут хор плебеев так бодренько, с энтузиазмом соглашается с Паоло, прям как на первомайской демонстрации  . Горят азартом, не подходит Лоренцино – даешь Симона! И громко так, никаких тебе тайн, полгорода небось разбудили. И к сожалению, оркестр было слышно плоховато, если там были какие-то нюансы, то они пропадали, а иногда запись «плыла» и звук очень неприятно искажался. А я очень люблю в «Симоне» оркестр, он там действующее лицо, голос автора, его роль просто огромна.

Оговорюсь, что я не против энергии и темперамента в исполнении, но если они не идут в ущерб многоплановости и тонкости. А у Превитали все было прямо, жестко, темпераментно и громко. Мне бы совсем этот спектакль мог не понравиться, но, к счастью, певцы были все на высшем уровне. Впечатления от них тоже неоднозначные, но голоса и вокальная форма – просто  :applause:  у всех. Приятно слушать, когда поют совершенно без напряга, без трудностей, на вдохновении. Роскошные голоса, даже Паоло – Мастромеи, у которого раза два выскочили какие-то подозрительные ноты :idont: , понравился. У него характерный тембр и характер вполне подходяще вредный и честолюбивый, хотя без особых глубин.

Лабо порадовал очень хорошим пением, то есть у него проблем и напряга не было нигде, да и голос приятный, только все же очень буйный получился Адорно, прямо электровеник :w00t11: , готовый разнести все на свете по поводу и без. Он почти все время кипел и голосил на повышенных тонах (хотя голосил вполне красиво) и начал мне уже надоедать, но вдруг, в сцене в кабинете, узнав, что Симон – отец Амелии, от потрясения начал петь пиано, и нежно, и прочувствованно. Тут он мне начал гораздо больше нравиться.

Амелия – Кавалли показалась довольно странной сначала. Валькирией, по счастью, она не была (я ужасно не люблю Амелий-валькирий :ph34r: , властных и норовящих командовать), но не была и нежной лилией, чья сила в женственности и чуткости (как раз такие Амелии  мне нравятся 011 )... Она была какая-то пафосная, чуть манерная, будто играла роль сама перед собой. Сначала я от нее морщилась, но постепенно начала замечать, что голос ее мне все больше нравится – красивый, немного необычный, и пела она легко и по-своему выразительно. Под конец она меня уже покорила и перестала казаться неестественной. Женственная и чуть экзотическая, внешне, наверное, высокая и темноволосая 020 .

Фиеско прямо ошеломил при первом выходе. Такого буйного темперамента до сих пор ни у кого из Фиесок я не слыхала. Он буквально рвал и метал от ярости, от злости на Симона, готов был на клочки того разодрать, аристократической сдержанности и в помине не было. Даже печальную арию пел яростно. Несколько через край перехлестнул, мне кажется. А голос у Клабасси тоже красивейший, насыщенный, и пел технически великолепно, кроме самых нижних нот, которые у него не звучали. Дальше он свою ярость чуть поумерил, и характер у Фиеско получился очень вспыльчивый и горячий, но по сути не злобный. И очень прямолинейный, совсем не интриган, что на уме, то и на языке. В дуэтах с Симоном получалось дико зрелищное столкновение... двух электровеников :w00t11: !

Таддей... о, Таддей. Сильный, мощный, открытый, прямолинейный, пират, плебей. Энергии – воз. Электровеник бесспорно 017 . В голосе – то рев штормового моря, то (иногда) тихий и мирный плеск спокойных волн. Он захватывает и поражает. Вначале было просто удивительно, как Симон с Фиеско не подрались и не порубили друг друга на месте, темпераменты у обоих – только держись! Симон не рефлексирует, действует всегда не раздумывая, живет настоящим моментом. Он даже уверен, что руки Марии непременно добъется, если не по-доброму, так другим способом 005 . Была бы Мария жива, тут же на месте выкрал бы ее из дворца. Только, увы, опоздал. А потом он совершенно растерян и не может полностью осознать происшедшее.
А через двадцать лет Симон – дож вроде бы и не постарел совсем, такой же энергичный и не рефлексирующий, плебей на троне. Может быть, он среди дел и забот не так уж часто вспоминал о потерянной дочери, и поражен, когда узнает ее в Амелии. Дуэт они спели очень хорошо, трогательно. И фермата на «филья» получилась  красивейшая. А потом Симон абсолютно безапелляционно и властно отказал Паоло.

В Сенате Симон поначалу командовал сенаторами совершенно так же, как когда-то головорезами на корабле. Дипломатию он не особо признает, как показалось. Показалось, что очень уж размашист, грубоват и недостаточно хитроумен для того, чтобы долго удержаться на троне. Он прямо с головой бросался в накал страстей бунта. Но «Плебе, патрици»... да, это стихия. Ураган, гром и молния, а потом – широкая кантилена, полная страстного чувства. Если у меня и были придирки к таддееву Симону, то в этот момент они растаяли.
А в кабинете... Фразу “Ah, quel padre tu ben vendicasti…” Таддей поет так, что словами уже не скажешь, насколько это хорошо.
Симон остается сильным до самой смерти, настолько сильным, что смерть его кажется нелепой случайностью, такая сила пeреборола бы действие яда. И вот чего мне все-таки не хватило – это трагичности, этой предопределенной победы смерти над жизнью одного человека... потому что иногда бывает так, что без поражения нет настоящей победы. Но... Таддей все равно гениален.

Ох, чую я, что высказалась запутанно и неясно, да только совершенно невозможно для меня четко расписать и разложить по полкам чувства, которые способен вызвать «Симон Бокканегра». Так что простите за длинноты и запутанность 003 .

Кактус, а при чем тут сломленность? Это я щас так туплю, что хода твоей мысли не понимаю Нигде я не говорила, что Симон в конце должен быть сломленным. Сорри,  мне дико трудно объяснить логическими словами свои ощущения, что, почему и как. Может быть, сподоблюсь когда-нибудь, а может, и нет... Но не щас, я уже отключаюсь и падаю.
Состава правда не было, но это не беда, я его нашла;)

Марго, спасибо за рассказик!
Ошшенеь интересно было!

  :applause:  :applause:  :applause:  :applause:

Сразу 3 элетровеника!  007

Угу,  017  :appl:  002 И про валькирий.

Попробую ответить на вопрос Кактуса про смерть Симона.
Все - только чистое ИМХО и ничего более.

Мне кажется (ну кажется, что тут поделаешь), что Симону не стоит быть электровеником после Сената. Что за интерес, если он бодр вплоть до конца. Он устал от вечной вражды вокруг, он хочет мира, страстно жаждет мира для всех генуэзцев, пытается их подтолкнуть к гуманизму, но все напрасно... и все же пытается. E vo gridando pace... это крик души. Здесь - столкновение. Симон, его свет, человечность, опережающие время, и темные страсти средневекового общества. И все же - Симону удается повлиять на толпу, захватить, заставить оглядеться хоть на краткий момент (ансамбль). А потом все начинается сначала. Заговоры, ненависть, жестокость. И Симон понимает, что должен действовать по правилам политики, иначе не удержаться. И все же он ищет свой путь, гуманный (Di paura segno fora il castigo). А потом приходит дочь и умоляет помиловать врага... Он не отказывает. Горько отдавать ее, только что встреченную, заговорщику, ненавидящему дожа... а он перебарывает эту горечь, и только он знает, чего это стоит.

Потом - до сих пор он не осознавал этого так остро, но накопившаяся усталость подкашивает его. На меня это действует сильнее, чем если Симон такой же бодрый силач и об усталости заявляет громко и энергично. Если не устал, силы не покинули, так и бороться не трудно, так и будет продолжать всех врагов сметать электровеником, без проблем. Не щемяще. Да, на меня гораздо сильнее действует, когда Симон не только внешние препятствия одолевает, но и свою усталость, уныние, слабость. Я ему больше сочувствую и уважаю тоже больше... потому что такому Симону в разы труднее, чем электровенику, ему нужно больше мужества. И он принимает Адорно и решительно принимает новую войну, раз уж ее избежать нельзя, и все складывается удачно благодаря его мудрости, гибкости, терпимости - и мужеству.

А дальше победа превращается в неминуемое скольжение навстречу смерти. Эта сцена, когда Симон подходит к окну и пытается вдохнуть воздух моря - от нее мурашки должны бежать. Это страшно. Человек от яда умирает и все же управляет собой... но если не слышно, насколько это трудно, если не слышна боль, если человек поет все таким же сильным голосом и энергично, темпераментно - на меня это не так действует. Таддей здесь силен, ему не очень-то и плохо. И у меня сердце не сжимается за него, а жаль. И так почти до конца, как-то не чувствуется, что он умирает. Кажется, что яд для него слабоват оказался, вот сейчас возьмет и оклемается, и выживет. И все будут счастливы. Конечно, такая трактовка имеет право на существование, но каждый волен воспринимать по-своему. Потому мне не хватило трагедии у Таддея в финале. Такой сильный, мог бы выжить и победить, ан нет, не повезло просто.

А мне хочется... чтобы финал был - неизбежен. Вместе с Симоном стискивать зубы и с трудом дышать... И хвататься, как за соломинку, за воспоминания о свободе моря, за звук и простор... это не сломленность. Слабость? да, наверное. Но для меня самое важное здесь, в этой сцене, такой, как написал Верди - то, что из слабости, просто человеческой слабости Симона вырастает сила - не сила протеста, гордости и "стоять до конца", а сила другая - смирение, понимание и просветление. Примирение с неизбежностью. Когда приходит последнее спокойствие...

Уж простите мое неумение обойтись без пафоса... По-моему, сила Симона - в любви, в его способности любить и этим смирять хоть чью-то неукротимую жажду крови. Этим он приручил Адорно и вопреки всему обезоружил Фиеско. На меня очень остро действует момент, когда Симон спрашивает "Tu piangi?" (да, особенно у Каппы). Такая тихая радость в голосе. Вот такая победа, все-таки победил он неукротимую ненависть Фиеско.
И еще момент, может быть, для меня самый важный... "O gioia! Allora gli odii funesti han fine" - говорит Амелия. Вопреки долгой ненависти - враги примиряются. Значит, это возможно, значит, люди не безнадежны, и есть свет в конце туннеля. И все они - протагонисты и народ - это почувствовали благодаря Симону.

В конце он уходит, не сопротивляясь смерти, смирившись... и в то же время - повторяет снова "stringi il morente al cor" - на меня это действует особенно глубоко. Такая смерть на меня действует сильнее, чем способность смеяться смерти в лицо.
Такое у меня ощущение, и естественно, у каждого оно свое 002

Отредактировано Margo (2007-03-12 11:41:29)

Маргоша!!!! ЭТО ПРОСТО ............ НЕОПИСУЕМО!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Кто-нибудь слышал "Симона" с Уорреном и Филиппески? Что там вышло?