А Оливеро не терплю как раз из-за того, что Кактусь так политкорекктно назвал "некритичным вибрато".

Ну это вряд ли. Оно у нее с годами сглаживалось немного. За счет появляющегося кача, наверное

Не, ну кач то с вибрато сложно спутать.

Надо бы послушать Адриану с Оливеро 1973 года Там уж, наверное, все сгладилось ужо

Еще один барон  029

Да кто ж на нее наезжал, я вон ее хвалил, не покладая,хм ..языка.  :acute:
То, что у нее и правда сильное вибрато - так есть 001 , но мне это не мешает по боьшей части!   002
Надо бы тоже этот ваш вариант переглядеть.   029

А я это кино только кусками видел, когда еще в Саратове был (но надеюсь когда-нибудь купят-таки мне двд и я смогу посмотреть). 010
И мы как раз с Кэт вместе посмотрели некоторые сценки и долго спорили - как она там в сцене убийства Скарпии себя вела и как надо было "психологически". 007
И Скарпию обдумали. 017

Ну, я вот когда целиком посмотрю, расскажу...а то мы ж просто...про Скарпию вообще, так сказать, собирательный образ...разбирали по кусочкам. 007  003

Тоска
Раймонди, Доминго, Мальфитано /Мета

Ну,….. во-первых красота неописуемая… есессно все знают про исторические интерьеры… и. т. д.

Во-вторых…..ой.. я когда это посмотрела, вообще ничего не могла написать, были только одни восторженные междометия. Любая попытка хоть как-то обратить это в более или менее связанную речь кончалась очередным ААААААА!!!!! ООООООО!!! У!!!!!!!!!!!!!!!!

Вот очередная попытка, в принципе, недалеко ушедшая от предыдущих.

Необыкновенной красоты церковь. Входит сияющий Доминго, весь такой окрыленный и светлый, так внимательно смотрит на свое творение. Он вообще весь в творчестве и самое важное для него – гармония, и чтоб эту гармонию ничего не нарушало. Смотрит на свое творение и с  беззаботной улыбкой выслушивает ризничего. «Ну не понимаю, красивая ведь дама, чего ж он сердится… лучше бы тоже гармонией наслаждался». «Рекондита армония»- и голос искрится и переливается всеми оттенками. При этом никакой слащавости или напыщенности, как бывает у некоторых Дось. Что? Есть? Какой хлеб насущный когда тут у меня искусство! Одно вдохновение и искусство – и на данный момент еда в эту гармонию на данный момент не вписываются. Ой, мамочки, как не кстати Анджелотти… И Тоска еще …. ой… щас выкручиваться надо будет…а он ой как не любит это… что-то объяснять, доказывать. Вот не дадут спокойно творить…Хотя по причине невероятной доброты и заботливости, которые для Доси – непременная составляющая гармонии – надо Анджелотти накормить. Врывается Тоска. Одержимая. С самого начала. И нет, чтобы к своему любимому Досе на шею кинутся – она начинает судорожно бегать по церкви и искать любовницу….хотя какая любовница в церкви? Ну понятное дело еще на вилле… так тут церковь все-таки... Затруднюсь поставить Тоске диагноз – но очень похоже на паранойю и еще бред ревности у нее систематизированный – самый тяжелый. Взвинченная. Доминго пытается ее утихомирить, поцеловать. При этом напряженно наблюдает – не заметит ли она кого не нужно… А то объясняться придется… а это … ой как тяжело для него…. И он понимает, что грядет очередной скандал. Тоска так и рыскает глазами. Я бы на месте Доси сразу перевозку психиатрическую вызвала и аминазинчику вколоть бы. Но он, как личность, чуждая всякому насилию не делает этого, он ведь еще – забыла сказать – нежно любит Тоску. Психоз продолжается: «Тебе на нравится, что мы можем увидеться вечером?» Ему чуть дурно не стало. Ну не любит человек изворачиваться, придумывать что-то. Посему изрядно мучаецца и решает изобразить радость, которая бы действительно была бы искренняя радость, не сиди там где-то по близости Анджелотти – это, мягко говоря, напрягает. Ой… че щас будет… Картину побежала смотреть… Кулачком картине грозится!!! Дося беззащитно лепечет, что видел ее всего раз. Уффффф… еле-еле успокоил. А то чуть душа в пятки не ушла, когда Тоска завелась- опять это нарушит безмятежность. Правильно – надо заткнуть рот поцелуем – Досю осенила гениальная мысль. И когда она попросила его поклясться, он так искренне удивленно посмотрел на картину свою – « я не я … и … не моя..». Тоска убежала.
Ой, Скарпиа? Мерзость какая… вот уж кто основательно мне гармонию окружающего мира разрушает – бяка, редиска»!!!
В церкви начинается беспорядок.  Скарпиа стоит и молча на это дело взирает, но внутри уже все кипит просто,… Вот… с этого места у меня усиливаются ООООО!!!!! ААААА!!!! УУУУУ!!!!! Так что прошу посочувствовать и не судить строго. Он что, бесится насчет того, что Анджелотти сбежал? НЕЕЕЕЕЕТ… Его отвлекли от куда более приятных мыслей…. Скарпиа рвет и мечет – и это все в бешеных глазах, в каких-то едва уловимых и очень красноречивых жестах. Нашел веер… Вдохнул его аромат… наслаждается…хм… хорошо, но это все же не Тоска…у него логика мысли только в одном направлении развивается – женщина ----ТОСКА. ЧТО?????? КТО????????? Любовник Тоски? НЕНАВИЖУ!!! Порву и уничтожу!!! «Ор тутто э кьяро». Скарпиа просто безумно любит Тоску и сейчас его занимает только одна мысль – вырвать из ее сердца какие-либо чувства к Досе.  И первое, что ему пришло в голову – вызвать у Тоски очередной приступ ревности. Он-то ее тоже хорошо знает… причем не понятно откуда… почему она так испуганно отшатнулось, когда его увидела?... «Нужны доказательства? Ну…--на, что это?» и Скарпиа так поднимает веер перед картиной, дразнит Тоску- хотя немного надо, чтобы она опять сорвалась. Он и не сомневался – яд уже действует.. а как иначе?  А дальше… вот это «Я отдал бы … чтобы ее слезы осушить» Сколько же здесь любви, искренности, чувства… и все это непостижимым образом смешивается с необходимостью еще и сделать ей больно, чтобы она наконец оставила своего художника. Это мучает его, он разрывается между желанием обладать Тоской и желанием-нежеланием сделать ей больно, но другого решения найти не может. Когда Тоска в слезах падает, он так нежно на нее смотрит, так пронзительно… сколько там всего во взгляде… Сдерживает себя, но это плохо получается – он подходит и пытается утешить ее, обнять, причем абсолютно без всяких иных намерений кроме утешения, а она с такой гордостью и неприязнью отшатывается и уходит. Скарпиа провожает ее долгим и грустным взглядом, потому что знает… куда она пошла, К НЕМУ и ему больно от этого. Ему очень больно. В глазах буквально на секунду мелькает бешеная ревность, но тут же сменяется любовью, такой, от которой он окончательно теряет всякий здравый смысл и какую- либо рассудительность. Он настолько поглощен мыслями о Тоске, что не замечает не то что праздника, который начался в церкви, но и того, что прибыл сам Папа римский… Насколько же он думает о Тоске!!! И его слова о том, что Тоска заставляет забыть о Боге звучать совершенно по-иному здесь… Он идет по церкви – вокруг много-много народу, но он один, абсолютно один, такой яростный и очень нежный одновременно.
      У Скарпиа удивительные перепады настроения, мгновенные и просто из крайности в крайность. Вот сейчас он злится, и надо свою злость сорвать на поваре, указав куда надо блюдо на столе поставить. И тут же, через секунду – искреннее восхищение Тоской, те слова, которые обычно поют с издевкой, у него совершенно другие. «Ла Дива….» мечтательно произносит он, с таким восхищением, возможным только по отношению к любимому человеку. Интересно, что же он все-таки написал ей в записке… «Амор дэль суо МАРИО»!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Вот , вот опять этот проклятый Марио, лучше б его вообще не было!!! Его между прочим абсолютно при этом не занимает злостный политический преступник Анджелотти… Гневно бросает салфетку… Втаскивают возмущенного Досю. Скарпиа испытующе на него смотрит. И начинает издеваться и подкалывать, всячески желая доставить ему хоть какую-то неприятность. И совсем нет у него в мыслях нет никакой политики – только одно: это соперник!!! Еле сдерживается, и только чудо удерживает его от того, чтобы дать пощечину. Эта самая невероятная злость находит выход в другом жесте, Скарпиа подходит и со всей силы захлопывает окно. Пришла Тоска. Так…. Увидел, как они с Досей держатся за руки и снова озверел. «Судью!!!!!!!!»  Видя произведенный его словами эффект, Скарпиа доволен. А она, что же она? А Тоска вдруг решила, что нужно зачем-то заигрывать и любезничать. Да, Скарпиа видит натянутость ситуации, видит, что она не испытывает к нему ровным счетом ничего, и от этого еще больше начинает закипать. Вот… и по столу надо со всей силы ударить… ведь ее не ударишь… И постоянно, постоянно его мучает один и тот же вопрос: ну почему, почему не я, почему этот художник, почему, за что? И бешенство сменяется необыкновенной нежностью буквально за полсекунды – когда Скарпиа видит, как Тоска пытается говорить с Каварадосси через закрытую дверь. Но все равно мысль продолжает его донимать – как сделать так, чтобы Тоска оставила Каварадосси, и не придумывает ничего лучше, как выведать у нее, где прячется Анджелотти, чтобы Каварадосси узнал это и разозлился. Попробовал и такой вариант, не получилось вызвать у Тоски отвращение к Каварадосси, теперь наоборот. И вот впервые Скарпиа не выдерживает, пытается обнять Тоску. Просто срывается на крик. Как же он смотрит на Тоску, когда дает ей руку ,чтобы помочь подняться, там в глазах… МОЛЬБА. Они будто на секунду меняются местами – не она умоляет за Каварадосси, а он умоляет ее остаться. Обнимает, держит ее за плечо – и трепещет от этих прикосновений. И на мгновение забывает, что она не с ним, а мысленно с Каварадосси. Какое же разочарование – его с небес на землю возвращает просьба Тоски увидеть Каварадосси. И опять этот проклятый вопрос: ну почему???.
Дальше удвительная Виттория, пожалуй больше всех нравится из ранее слышанных. Никакой наигранности, лишней бравады. Только искреннее негодование. А что Скарпиа? Ему явно сейчас не о Наполеоне думается, прекрасно видно, кем он всецело поглощен.
Скарпиа прекрасно понимает, что Тоска к нему мягко говоря, не расположена и пытается хоть как-то «войти в доверие» к ней, что получается несколько натянуто. Размеренная беседа заканчивается тут же, когда Тоска разбивает любезно предложенный ей бокал вин д’испанья. «Что?!» СКОЛЬКО? Это о чем? – и искренне удивление и непонимание в глазах у Скарпиа. Какие деньги? Я за деньги не продаюсь, мне они вовсе не нужные, мне нужна ЛЮБОВЬ Тоски и Тоска.  Звереет, вскакивает с места. И тут совершает ошибку – пытается одеть Тоске колье, которое она сняла, чтобы отдать ему. При попытке одеть колье – нечаянное прикосновение … и все… как током ударило, он уже не в силах сдерживать и контролировать себя. Остатки сомнений как ветром сдуло. В голове Скарпиа сейчас только два императива: люблю и хочу, или, вернее уже сейчас – хочу и люблю. Он уже просто не может оторваться от нее… Но все равно…. все равно где-то мелькает надежда, что она будет с ним по доброй воле. «Вьоленца нон ти фаро»… Думает так и сам прекрасно понимает тщетность и наивность таких мыслей. Это приводит его в бешенство, и Скарпиа в очередной раз срывается «Кози, кози ти вольо .. миа…миа… МИА» Все, уже все равно, уже желание настолько затмевает разум и чувства, что уже любой ценой… Ни физически, ни морально уже не может сдерживаться. Пока Тоска поет Виси д’арте он уходит. В очередной раз чудом остановившись и поняв, что с таком состоянии можно Бог знает что натворить. Вот игриво садится так на подлокотник кресла. Но это состояние тут же улетучивается и меняется на чудовищное напряжение – как только Тоска приближается к нему. Загорается мгноевенно. Любуется, смотрит, не отрываясь. Ebben? Тут он понимает, что Тоска уже согласна, но ведь согласна-то из-за любви к Каварадосси… и он решает отыграться, отыграться за все свои страдания. И вдруг, будто одумавшись… ой… дальше…. А? что? Уедете? А как ? И в глазах опять надежда – может Тоска не уедет – мелькает эта надежда и исчезает тут же, он опять все прекрасно понимает. И даже умирая, он не может оторваться от Тоски, обнимает ее, и эти объятия прекращаются, только когда он падает замертво.

Замертво падаю я и делаю жалкую попытку досмотреть третье действие, хотя бы ради "горящих звезд".

Даже не хочется говорить о том, как поют.

Отредактировано Галя (2006-11-20 18:39:50)

не люблю Мальфитано - для Тоски она слишком вертлява

Хачу третий акт? про героического Досю? и про раны на рубахе батистовой, как от пулемета. Равненькие такие, аккуратненькие 007

А ваще опять зависть берет. Вот было время давным давно, и я так умел. А с годами стал убирать все лишнее. И получаются теперь заметки сумашечего. 2 слова максимум. Это я к чему? Ребята, нельзя работать по 10 часов в день. Это убивает все творческие порывы.
Галя, спасибо за рассказ! Ждем продолжения.

Отредактировано Кролик (2006-11-21 09:33:57)

Это запись второго акта только.

так третий в "Тоске" уже ваще не нужен... и не только Роме... 007

Посмотрел «Тоску» 1994 года из Опера Бастий. (Спасибо NRD!)
Vaness, Domingo, Leiferkus
Veltri
May 1994
Дом пел 2 спектакля (во втором Скарпию пел Лафонт), но видео трансляцию слепили из обоих. Во всяком случае, Доминго. Виттория была из другого спектакля явно, судя по некоторому несоответствию в одежде Каварадосси. Но это мелочи.
Докладываю. Костюмы правильные, постановка странноватая, но не совсем бредовая.
Церковь Сант-Андреа, по всей видимости, еще не достроена. Или ее постигли какие-то глобальные катаклизмы. В углу статуя Мадонны. В середине алюминиевая конструкция, похожая на строительные леса. Над ними мазня Каварадосси, предусмотрительно задернутая шторкой. Стены облуплены. Ощущение, что это не кафедральный собор, а какой-то подвал церкви адвентистов седьмого дня.
Вбегает Анджелотти. Ноги его то слушаются, то нет. Поэтому он периодически падает и начинает передвигаться, как Чапаев, переплывающий Урал. Но делает это как-то непоследовательно. Прибежал, упал, пополз, нашел за Мадонной ключик. Вскочил, упал, пополз в капеллу Аттаванти, опять вскочил, открыл дверь, спрятался. Приковылял ризничий. Погундел. За ним явился наш Марио. В плаще и с тросточкой. И бегом на леса. Сдернул шторку с «картины». Что он рисовал, для меня осталось загадкой, и как в этом Тоска потом узнала маркизу Аттаванти тоже непонятно. Вообще, судя по всему, Каварадосси был не художником, а маляром. Кисти у него были длинные, малярные. А картина представляла собой голову кого-то неопределенного пола с закатанными глазами, размером с треть стены. Причем голова была отрубленная, ибо из шеи вытекала кровь. Вот я задумался, если Марио рисовал портрет Аттаванти, то либо у него больное воображение, либо он сначала отрубил ей голову, а потом стал рисовать портрет с натуры. Не знаю. Режиссер об этом умалчивает. Перед тем как продолжить работу, Каварадосси снимает плащик и поет «Рекондиту армонию». Лучше бы он остался в плаще. Какой же он толстый. Да и вообще похож фигурой на тюленя. Совершенно бесформенный. Но поет неплохо. Не скажу, что очень здорово, но для 94-го года неплохо. Спел арию, похлопали. Ризничий свалил. Анджелотти дал о себе знать. Марио его спрятал обратно, всучив жратву. Явилась Тоска и давай воздух нюхать. С кем ты был, да все такое. Пришлось Домику заговаривать ей зубы. Заговорил. Благо это он умеет. Да еще и зацеловал, чтобы тетка вообще забыла, зачем пришла. НО… не так она проста. В его мазне Флория опознала Аттаванти. Марио включает пластинку с оправданиями, уговорами и обольщениями снова. Сработало. Выпроводил. (Похоже, Тоска была из породы буквоедов, с первого раза не запоминала.) Сам бегом к Анджелотти. Выяснили обстоятельства побега и, что за ним гонится Скарпий. Марио вручил ему ключ от своей виллы. Рассказал, куда спрятаться, в случае чего. Пушка бумкает, и Каварадосси решает свалить вместе с Анджелотти.
Со всех ног бежит ризничий, сообщить о поражении Бонапарта, видит, что у картины вместо Каварадосси находится нессуно, удивляется. Выбегают служки, все радуются. И тут знаменитые аккорды, задняя стена отъезжает вверх, как дверь гаража и там стоит Сергей Петрович. Важный-важный! Всем устраивает нагоняй. Производит обыск, находит улики. Ризничий со словами «оборони, Создатель!» спешит свалить. Появляется ревнивая Тоска. Петрович заводит с ней учтивый разговор и направляет ее стопы в нужном ему направлении. Дает Сполете указания следить за ней. «Ва! Тоска!», «Те деум». По тому, как Лейфер произносит слова можно изучать письменный итальянский. Но как он здорово фразирует и интонирует! Класс! Мне очень понравилось. Играет он тоже очень хорошо. Такая сволочь этот Скарпий. Нечто среднее между Гобби и Милнзом, но совершенно свое. Ваще я от него прокайфовал. Он тут был лучше всех. Тоска пела хорошо, но скучновато.
Второй акт. Полагаю, подвал Палацио Фарнезе. Посередине стол. На нем два канделябра и сувенирный вариант гильотины. Графинчик с вином, бокалы. Скарпий поет «не пою с гитарой серенады, мне чужд язык цветов…» Приходит несчастный Сполетта, рассказывает о своих неудачных поисках. Скарпий его за грудки «Собака! Подлый изменник!». Но схвачен Каварадосси. Вводят тюленя. Он весь такой революционно настроенный, героический – «не был, не был, не был, не был, даже рядом не стоял!» Вбегает Тоска. Каварадосси предупреждает ее, чтобы молчала. «Роберти! Помоги кавалеру вспомнить, где и с кем он был». Стражники хватают Каварадосси и пытаются запихнуть его в пытальню. Фиг. Марио вырывается, хватается за Тоску, в общем, всячески сопротивляется. Но потом с гордым видом сам идет, куда его просят. Скарпий начинает разговор с Тоской. Ух, змея! А тут еще Марио орет благим матом. Пытают его жестоко. Тоска не выдерживает последнего душераздирающего крика любимого «Нель поццо нель джардино». Уфф! – говорит Скарпий. – Тащите сюда Каварадосси. Выводят Домика с… окровавленными руками!!! Забудьте о давилке. Головушку его не мучили. Ему гвозди в руки вбивали, пальцы ломали. Выволокли его и кинули на стол к Скарпии. Благо стол был большой, тюлень там поместился целиком. Тоска его гладит, успокаивает. Я, говорит, ничего не сказала. «Нель поццо нель джардино!» - гадко орет Петрович. Каврадосси в ужасе пытается перевернуться со спины и встать на колени. Ох, как это трудно! Руки-то не работают, а вес у ластоногих не маленький. В общем, это был процесс, я вам доложу. Ну, пока он мучился, прибежал Шароне и доложил, что Бонапарте вичеторе, а Меласс бежал. Ха-ха-ха!!! – недобро смеется Марио и вопит Витторию! Проорался, его под белы рученьки стянули со стола и уволокли силой. И немалой силой. Сопротивлялся, гад.
Скарпий начинает торговаться с Тоской. Приказывает Сполете, чтобы Марио расстреляли, как графа Пальмьери «понарошку». Тоска ведется на эту откровенную ложь, и соглашается уступить домогательствам Скарпии, в обмен на жизнь Каварадосси. Петрович исследует руками тело Тоски с эстетикой Микеланджело, ваяющего Давида. Потом пишет пропуск на выезд через Чевитавекью. Тоска замечает ножик. «Тоска, финальмете мая!» Швах ножиком в живот Лейферу. Уложила его на тот же стол, а он, зараза, не помирает никак. И тут Тоска перерождается в Отелло и начинает бедного умирающего душить. И душит и душит! Ужасть! Умер Скарпий, не вынес унижения. Флория зажигает свечи, ставит канделябры поближе к покойному, кладет на грудь крест. Закидывает ноги Лейфера на стол, чтобы он случайно не упал, а то поза больно неудобная была. В общем, совершает все обряды, и тут вспоминает о пропуске (не рано?), находит его под задницей Скарпиии. Хватает накидку и бежит.
Третий акт. Замок Сант-Анджело. На сцене валяются пьяные в дупель караульные. Причем совсем пьяные. Ни сесть, ни встать не могут. Пока идет оркестровый проигрыш и песня пастушка, они пытаются придти в себя. Один из них так и не смог. Допился до того, что умер на посту. Так весь третий акт и провалялся трупом. Приходит этот… как его, который регистрирует осужденных. Стража ведет Каварадосси. Его руки перебинтованы кровавыми бинтами. Он просит написать ультимо аддио. Показывает кольцо. Регистратор срывает с Марио кольцо. Ой, как ему больно. Ужас. Домик, аж весь сморщился от боли нечеловеческой. Ха, хорошо писать письмо-то… а чем? Руки-то не работают. И вот этот добрый человек, что колечко заграбастал, начинает писать записку под диктовку Каварадосси. Т.е. пока идет музыка, Дом шевелит губами, типа диктует. Потом «писарь» показывает Марио то, что написал. Тот удовлетворен. Все расходятся, кроме Домика и трупа, который, как понимаете, уйти не может. «Э лючеван ле стелле». Неплохо. Прибегает Тоска. «Мы свободны!». «Скарпия смилостивился?» Рассказ, об убийстве. «О дольчи мани…». Несчастный Домик, у него руки совсем бездействуют. Искалечили знатно. Он даже Тоску обнять не может по-человечески. И это вдвойне грустно, ибо обнять-то ее он хочет. Ну, после всего этого Марио потрясно подыгрывает Тоске, а у самого уже сердце упало. Понимает, что кранты ему. И вот уже команда расстрельная приготовилась, а Каварадосси последний раз страстно и обреченно обнимает Тоску негнущимися лапами и отпускает. Отказывается от повязки на глаза. Стоит перед нарядом. Боится. Залп! Тюлень очень ловко падает с пируэтом. «Престо су, Марио. Марио, су престо, андьям! Марио, Марио, ааааааааааааааааааааааааааааа!» Сполетта и стражники бегут арестовать Тоску. Фиг вам! Рыбкой ныряет баба в расселину (откуда она там взялась, не знаю, но так как у них там все не достроено или поломано, то удивляться не приходится).
Занавес.
Лучше всех там был Лейфер. Мне понравился, даже очень. Дом, неплохо. Местами, даже хорошо. Тоска звучала хорошо. А в плане выразительности – так себе. Больше всего ей удался первый акт.

Отредактировано Кролик (2007-02-18 21:30:36)