В общем, как я добиралась до Ла Скала писать не буду – это отдельная увертюра. Хорошо, что вообще добралась, т.к. шансов, откровенно говоря, не было никаких.
Поместили меня в ложу (или как называется эта клетка, в которой стоит два стула и два пуфика сзади). Со вчерашнего дня картина из кинофильма - в ложе две дамы сидят, два кавалера стоят – мне не кажется романтичной, т.к кавалеры стоят не из вежливости, а потому, что иначе ничего не увидеть! А если в первой кабинке – то ни холеры. А акустика там – не фонтан. Но по порядку.
Во-первых, я почему-то решила, что петь должна Горчакова, а вышла совершенно другая - неизвестная мне девушка (Гурякова), которая пела несколько нервическую Татьяну. Бросалась на стенки, в сцене письма после «Другой, нет никому на свете...» она запустила книгой и чернильницей на пол. Итальянцы говорили, что у нее голос небольшой, зато красивый. Я из ложи 1 наблюдала противоположность. Пела она громко и с чувством, но тембр мне не понравился, а верха были какими-то натужными. Возможно, это особенности места, откуда слушала – другие хвалили.
Ольга (Сургуладзе): тип исполнителя – «вчерашняя выпускница училища им. Гнесиных». Неправда, что скакала бессмысленно по сцене и носила косички. Бегала с крестьянками и участвовала в народном танце. Заплетена была правильно, коса уложена. Но голос не могу вспомнить сегодня.
Гремлин (Алексаншкин) – ну, довольно грустно. Голос истерт, тембр очень бедный, низы – примерно как у высоких баритонов в обсуждаемых куплетах Тореадора. Жалко его очень было. Арию потом спел хорошо, ему хлопали. Ну, не одна я жалела.
Филиппьевна: я в начале решила, что это кач, потом, что это школа такая – широкое вибрато в стиле позднего СССР. Не раздражало, но просто я привыкла скорее к протвоположности: в любимых мной эпохах чаще наоборот тремолировали. Пела очень уверенно, как то, что поют сотый раз, если не двухсотый, но Мильчева (Ларина) ее в дуэте совершенно перепевала - и вокал красивее, и голос красивее и сильнее.
Ленский: вот даже не знаю, что сказать. Голос – маленький, некрасивый, в первом акте форсировал. Если поет повернувшись, слышно плохо. Актер – бесподобный. По ходу спектакля распевался. Из-за места моей дислокации мне не был виден его выход, и я решила, что заменили исполнителя: он вдруг зазвенел и запел без акцента и так без акцента пропел по «златые дни» включительно. Был таким несчастным, таким возвышенным в своей провинциальной грусти, что я чуть не прослезилась. Очень красиво пел пьяно.
Ну а звезда – конечно же, Тезье. Я про него ничего не хочу писать, кроме того, что у меня было ощущение, что я оказалась в 50-ых годах.
Великолепное вибрато, отличная техника, красивейший тембр, сдержанность, кроме последней сцены, конечно. Татьяна его была недостойна, вот и оставалось только книжками бросаться.
Да, было ощущение, что реквизит кочующий, хотя, может быть, это находка режиссера-постановщика (Вик). Дамы на балу у Лариных были одеты правильно – просто, но по моде того времени. Но посреди приглашенных прямо в центре зала, точнее по центру стены, засели на чаепитие с бубликами Филипьевна и какие-то женщины в костюмах боярынь 16-ого века. То ли это были крестьянки, то ли приглашенные, на которых костюмов не хватило, я не поняла, т.к. одежда очень дорогая, но с Филиппьевной общаются уважительно, а она - практически во главе стола.
Юровский - умница. Вот его я очень хорошо видела – он прямо под нашей ложей был. Не поняла я, что за намеки были на него. Очень красивый трогательный звук, оркестр работал на певцов, никакого самолюбования.
Отредактировано Naty (2006-01-29 02:43:45)
