Макс откровенно профилонил первое действие, ничего не было слышно кроме всхрапываний в пассажах. Арию из второго акта спел прилично, на троечку с минусом. Дошки у него вышли гудючие и размазанные, расфокусированные.

а причем тут филонил или нет. Если слышно не было...
если голо слабенький, то хоть устарайся... все равно не слышно будет.
Обидно, в общем. Если уже в БЗК поют с подзвучкой, то совсем худо дело

Слабенький голос. Нет в нем такого стержня как у Флора. И над техникой еще работать и работать

У Флореса звук более собранный, концентрированный чем у Миронова, в нем полетности больше.

это я в курсе.

Я их голоса в децибеллах не сравнивал и говорил только о качественном различии

Миронова в партере (середине) слышно было прекрасно: все чрезвычайно стильно, а главное: СТАБИЛЬНО. Максим (не зря ж обозвали "россиниевским") прекрасно понимает что и, самое важное (!) КАК петь.

Никаких "выпадений", ухода от стиля/сюжета, "самолюбований" и, кстати, откровенной "бережливости" не было и в помине...

Присоединяю интервью его позавчерашнее "Коммерсанту":

"Максим Миронов: россиниевский исполнитель -- это клеймо"

Сегодня в Большом зале консерватории в концертном исполнении прозвучит опера Россини "Золушка". Среди интернациональной команды приглашенных звезд – 25-летний тенор МАКСИМ МИРОНОВ, выпускник Гнесинского училища, ставший теперь одним из самых востребованных россиниевских певцов молодого поколения. С исполнителем главной мужской партии в "Золушке" (партия принца, которого в опере зовут Дон Рамиро) перед концертом побеседовал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
– В Москве вас помнят по "Петру Великому" Гретри в "Геликон-опере". Как после этого развивается ваша карьера?
– "Петр Великий" был первой большой работой в оперном театре. Вторая веха – второй приз на конкурсе "Новые имена" в Германии, тогда меня и заметили европейские агенты. Третья – выступления в Champs Elysees (парижский оперный театр.– Ъ), первый проект на Западе. Еще одна – Глайндборнский фестиваль. Для меня это было испытание на прочность: нужно было 19 раз спеть одну и ту же оперу. И сразу после этого фестиваль Россини в Пезаро. Это для россиниевского певца очень важная точка, там ты по-настоящему заявляешь о себе.
– И среди этих работ "Золушка" уже была?
– Да, и в Champs Elysees, и в Глайндборне. Я на своих клавирах всегда ставлю пометки, где пел и когда. Теперь вот на обложке "Золушки" написал – цифра три, Москва.
– А как рано вы себя осознали именно как россиниевского певца?
– С самого начала, с первых уроков с моим педагогом Дмитрием Вдовиным. То есть это случилось сразу, не было никакого перехода, исканий-метаний.
– Четкая очерченность репертуара – это стесняет или помогает?
– Это, с одной стороны, крест. "Россиниевский исполнитель" – это клеймо, и если ты будешь выходить за рамки своего репертуара, то все будут говорить: "Да-да, мило", или "Ой, здорово", или "Супер, супер, замечательно" – но только обязательно добавят: "А Россини у него получается лучше!" Но с другой стороны, это помогает. Ты концентрируешься на одном репертуаре, ты являешься специалистом, и это, безусловно, поднимает твои очки.
– Но, допустим, Беллини и Доницетти вы тоже поете?
– На сцене еще не пел. В 2008 году во Флоренции спою "Дочь полка" – будет первая серьезная работа в смысле Доницетти. А на будущий год осенью впервые спою Моцарта.
– А что именно?
– Марция в "Митридате". Крошечная партия, но мне кажется, что только сейчас я могу понемногу открывать для себя Моцарта. Обычно говорят: "О, молодые певцы все должны петь Моцарта". Не тут-то было, не все. Во-первых, Моцарт – это не так просто, как кажется, а во вторых, например, мой тип голоса хуже подходит для Моцарта и только сейчас с теперешним опытом я могу что-то пытаться сделать.
– У музыки Россини есть репутация слишком легкомысленной и поверхностной. У вас никогда не возникает сожалений о том, что вы так накрепко связаны именно с ней?
– Я бы не сказал, что музыка Россини легковесная или какая-то беззаботно-веселая. Вообще-то, Россини всю свою жизнь был очень больным человеком. Это просто расхожий образ: Россини... ах да, был толстяк, обжора, гурман и писал такие замечательные мелодийки. Чтобы насвистывать в процессе готовки. На самом деле это не так. У него наряду с этими легковесными, искрящимися операми вроде "Турка в Италии", "Итальянки в Алжире" или той же "Золушки" есть очень трагические вещи и очень трагическая музыка. Есть "Магомет II", в котором по сюжету венецианского губернатора Паоло Эриссо распиливают заживо, вряд ли ведь тут получится какая-то веселая мелодийка. Или "Гермиона" – это же просто древнегреческая трагедия. Или "Дева озера", еще одна опера-seria (серьезная опера.– Ъ), там, правда, никого не распиливают, но все равно события невеселые.
– А вашим вкусам что ближе?
– Мне больше нравятся его оперы-seria. Хотя я, безусловно, получаю удовольствие от опер-buffa, они и сценически очень веселые всегда бывают – кроме немецких театров, где все ставят неизвестно как.
– За вычетом Россини – какую музыку вы слушаете сами?
– Оригинальным я совершенно не буду, для меня композитором номер один является Бах. В mp3-плеере у меня где-то гигабайт баховской музыки, которую я слушаю практически постоянно. Второй композитор и второй гигабайт – это Моцарт. Хотя не буду делать вид, что я слушаю только классическую музыку и ничего больше.

Вообще, действительно, бред какой-то. Если в БЗК подзвучивать, то где же своими-то силами обходиться? Ещё и в старом здании Большого подзвучкой скоро осчастливят.  010

Отредактировано Erda (2006-11-16 16:03:22)

Спасибо всем рассказчикам   002
Про подзвучку. Возможность её осуществлять в БЗК есть, я сама была на таком концерте, но используются она крайне редко и лишь по специальной просьбе .

Сидней, правда, спасибо за фотографии, Вы смелый!
У меня сказочные впечатления после вчерашнего
И Альфредику спасибо, что взял меня с собой!
фотки сохранила на память  001

Говорят, вчерашнее представление шло вчера в прямой трансляции на радио Орфей. Никто не записал?