У него ж их там даже две вроде...

На мой взгляд - да. Причем мне нравится не меньше второй арии, хотя оперу эту не особо жалую...

Басти и Беки в этой партии - без конкуренции. Правда еще б Манкасерру послушать...

А я на днях послушала Гранфорте. Ой, друзья, так здорово... Жаль, у меня только одна ария, послушать бы партию целиком. Хороший у него Жерар. Интересно, что про него скажет Сидни?

Гранфорте тоже шикарный Жерар. А про Галеффи я говорил не о записе, а о сольнике! Во!

Галеффи самоучка практически, у него много пошлости встречается, это да. Но иногда он может очень и очень неплохим быть!

Сейчас меня побьют , но мне Серени нравится 011  ! Очень! Дзанканаро хорош, и Таддей тоже! Каппуччилли не ахти, но именно благодаря ему (молодому совсем) я увидела и поняла драму Жерара. Вот так.

Отредактировано Кактус (2005-05-09 19:28:38)

Шакловитый, жму Вашу лапу! 001

А то! 019  Надеюсь, что у Вас не каменная! 005  020

Обещал, ничего не поделать теперь…
Прежде всего должен признаться, что первую арию Жерара, или ариозо, или сцену, или как ее… в общем, люблю ГОРАЗДО больше, чем «Немико делла патрия», если уж выбирать из них двух. Сразу опера начинается «на высокой ноте», сразу образ, характер, с места в карьер водоворот страстей. Мне это нравится. И во-вторых, это одна из трех опер, в которую я влюбился с первой ноты. Такое бывает: включишь оперу, которую никогда раньше не слышал – и все. Пропал, погиб, и она мгновенно залезла в душу и никуда уже оттуда не улезет обратно, хоть тресни. Поэтому исполнение, которое было первым, для меня осталось уникальным и уже никем и никогда не будет превзойдено.
Пользуюсь случаем поблагодарить наиболее ушастого и прыгучего из всех обитателей форума за ту запись, которая…и т.п., не говоря уже о других записях, ибо ТА была первой, но не единственной записью этой оперы, им подаренной. Спасибо также Маркизе Аттаванти, Питону и Красу.
Значит, рассказываю про впечатления от известных мне Жераров (в хронологическом порядке). Только про тех, естественно, кого целиком слушал. В скобках - дирижеры и даты записей. Кому не понравится - я как раз шпагу из металлоремонта вчера принес. Итак:

Карло Галеффи (Молайоли, 1930)
Жерар-ипохондрик, капризный, дерганный, брюзгливый и нервный. В революцию отправился потому, что его «это все раздражает» - именно так, раздраженно-обиженным тоном он и поет свою первую сцену. Боги наградили его чувствительной душой, которая стремится куда-то, черт ее знает куда, а он из-за этого тоскует. Фехтовать умеет плохо, наверное, взял несколько дешевых уроков у провинциального учителя фехтования, на всякий случай. Проявив благородство, сам на себя досадует за слабость, но, будучи порядочным человеком, по-другому поступить просто не способен. Его любовь к Маддалене – это, скорее, драма обиженного самолюбия.   

Джино Беки (Де Фабрициис, 1941)
Романтический Жерар. Надо вспомнить все, что преподают про романтизм в средней школе: герой, отверженный обществом, одинокий, презирающий свет, никем не понятый, угрюмый, мрачный, раздираемый терзаниями своей сложной и противоречивой души, вдобавок влюбленный тяжело и безнадЕжно (с поэтическим ударением на второе Е). Черный костюм, сдвинутые брови, запрокинутая голова, откинутые со лба спутанные волосы, саркастически-скорбная складка у искривленных губ и т. п. Шарахание из одной крайности в другую для него – привычное дело. Совершенно непонятно лишь одно: как он умудрился при таких данных оказаться в лакеях. Отличный фехтовальщик. Всю оперу только и делает, что сражается с собственным роком, воплощенным, как этого и требует романтическая ирония, в толстеньком лупоглазом Беньямино Джильи.

Джузеппе Таддеи (Квеста, 1955, видео)
Жерар-плебей, не в уничижительном, а в самом адекватном смысле этого слова, то есть воплощение опять-таки хрестоматийно знакомой по учебникам «стихийной народной силы». Мощный, цельный, стремительный, сокрушительный, как волна, или ураган, или пожар, в общем, стихийное бедствие. После первого монолога сложно представить, как вообще уцелел замок мадам де Куаньи. Прямой и откровенный, доверчивый, не умеющий ни лгать, ни писать доносов, поэтому, оказавшись в ситуации нравственного выбора, воспринимает ее как досадную помеху на казавшемся таким ровным и понятным революционном пути. Шпага в его руках – швейная иголка, ему бы дубину или палицу.  Любовь к Маддалене для него – это «простое человеческое чуйство».

Альдо Протти  (Вотто, 1955)
Жерар-инквизитор. Умный, хороший актер, умеющий «войти в положение» другого, быть ласковым и участливым, но при этом жестокий, холодный и расчетливый. Хорошо помнит все обстоятельства, которые его довели до жизни такой, и время от времени освежает их в памяти, чтобы не повторять прошлых «глупых» ошибок (к коим относит и собственные порывы великодушия, вообще иногда свойственные инквизиторам) и не утратить вожделенной власти. Фехтовать умеет по необходимости, но терпеть не может, как и вообще что-то делать собственными руками. Маддалену не любит, скорее ставит над нею психологический эксперимент, ну и заодно желает получить двойное удовольствие: удовлетворить и самолюбие, и плотское желание.

Этторе Бастьянини (Гавадзени, 1957; фон Матачич, 1960; Клева, 1960)Страстный Жерар. Можно сказать, воплощение «пламени революции» - и ее «возвышенных страстей», и ее «темных глубин», за тем исключением, что Жерар Бастьянини просто по складу души не способен на низость. Порывистый, импульсивный, проживающий каждый час, как жизнь и каждый смертный приговор – как гибель мира. Идеалист, мечтатель, вообразивший, что головокружительную мечту можно осуществить, при этом настолько сильный, что действительно почти в состоянии это сделать. Однако, жертвуя ради нее сначала одним, потом другим и т. д., страдает и мечется, оправдываясь необходимостью, но уже понимая, что дальше – тупик, а он не в силах с этим смириться. Опытный фехтовальщик, попавший на равного себе соперника и побежденный именно так, как обычно бывает на дуэли: неизвестно почему. Маддалену страстно любит, совершенно как в романах: не спя по ночам, бледнея, кусая губы, впиваясь ногтями в ладони до крови и задаваясь бессмысленным вопросом: «Почему ОН? Чем я хуже?»
 
Марио Серени (Сантини, 1964)
Жерар-солдат. Революция приказала – он ответил «есть!» Его дело – не философствовать, а выполнять приказы военного начальства. Очень не любит врагов революции. Анекдот-цитата «Вывести бы вас всех в чисто поле, поставить бы лицом к стенке и пустить пулю в лоб» – это о нем. Понятно, почему такой Жерар пользуется успехом у народа: мощный, мужественный, кряжистый, как медведь, он вызывает доверие и убежденность в том, что своей широкой грудью он в состоянии закрыть любую амбразуру и защитить от кого и от чего угодно. Естественно, таким прямолинейным существом в состоянии управлять любой интриган, что, собственно, тут и происходит. Маддалена для Серени – эфир, фарфор, хрупкое воздушное создание с нежными и изысканными чувствами. Он преклоняется перед ней, почти обожествляет, что, впрочем, не мешает ему хватать ее за все места, выказывая таким образом глубину и силу своих чувств. Фехтует отлично (что и понятно), но несколько неповоротлив, поэтому ему не удалось устоять против ловкости и быстроты Корелли.

Шеррил Милнз (Гуаданьо, 1970; Левайн, 1976)
Жерар-рифмоплет, видящий в Шенье не столько политического соперника или соперника в любви, сколько более удачливого коллегу по поэтическому цеху. Искренне полагает себя непризнанным гением. По вечерам после ужина записывает стихи в тетрадь с толстым кожаным переплетом и золотым обрезом, изжогу принимает за муки творчества, насмешку – за зависть к его таланту. В революцию отправился за вдохновением. Обе его арии – это попытки облечь в красивые слова не менее красивые позывы его души. Уверен, что Маддалена рано или поздно должна оценить его поэтические откровения про море ее золотых волос и океан голубых глаз, в которых можно утонуть, и весь его разговор с нею после «Немико делла патрия» - это втолковывание девушке того факта, что только что сочиненная им рифма «любовь – кровь» необычайно прекрасна и свежа. Фехтовать, естественно, не умеет и с трудом понимает, как вообще кто-либо мог поднять на него руку.

Пьеро Каппуччилли (1973, Бартолетти, видео)
Жерар-демагог. Во всех смыслах этого слова, в том числе и в самом изначальном, греческом. Он прочитал много книжек (о чем мы узнаем из реплики ее сиятельства мадам де Куаньи в конце 1-го акта), очень вдохновился и отлично выучил все и про светлое будущее и про то, как его достичь. В процессе революционной борьбы почерпнутые знания расширил и углубил, так что с неописуемым красноречием, ярко и убедительно может обосновать все что угодно. Его звездный час – начало 3-го акта, когда буквально только силой слов он заставляет присутствующих нести на алтарь революции последнее, что у них есть (эффект дополняют интересная бледность и рука на перевязи). Естественно, идеалы, созданные его красноречием, иногда входят в противоречие с суровой реальностью. Когда Жерар Каппуччилли это обнаруживает, он всегда очень волнуется и расстраивается. Тем более что фехтовать не умеет совсем, бедняга, да и на любимую девушку его красноречие что-то не действует. 

Ренато Брузон (Бартолетти, 1979)
Жерар-педант. Тоже прочитал чертову пропасть умных книжек, причем куда больше, чем Каппа. При этом, принадлежа к угнетенному классу и вынужденный днем горбатиться на поганых эксплуататоров, читал по ночам, чем очень сильно испортил себе зрение, а заодно и пищеварительную систему («Не читайте перед обедом советских газет!» – «Так других ведь нет!» – «Вот никаких и не читайте!»). Покинув дворец мадам Куаньи, экстерном защитил диссертацию в Сорбонне и был направлен по распределению в Комитет общественной безопасности в качестве архивариуса и делопроизводителя. Он очень ценит Шенье как большого поэта и сильно переживает, что тот недостаточно лоялен к властям, которые он (Брузон) очень уважает. Маддалену он тоже очень уважает, понимая, однако, что он ей «не пара». Про владение шпагой позвольте умолчать. Я даже не очень понимаю, откуда она вообще у него взялась. Думаю, что его не казнят, как практически всех остальных Жераров, а он тихо-мирно доживет до глубокой старости, причем уже в качестве убежденного монархиста.

Джорджо Дзанканаро (Рюдель, 1985, видео; Патане,1986)
Трудоголик и практик. Все, что он делает, он делает хорошо: с равным успехом носит стулья, вытирает пыль, руководит, воюет, любит и казнит. Думаю, что в ревтрибунале сделал карьеру как идеальный руководитель «среднего звена», умный, точный, сдержанный и толерантный. И как следствие этой безупречности – мучительная бессонница и усталость: от врагов, от друзей, от себя самого, от жизни вообще. От такой собачьей жизни, которая вечно идет не так, как надо и вынуждает задумываться еще о чем-то, кроме сиюминутных проблем. Задумываться у него тоже получается очень хорошо – иначе он просто не умеет.

Отредактировано Sydney (2005-05-30 02:32:16)

Сидней - ну ты просто молодец!
Особенно про Сорбонну мне понравилось!  017

Встревайте-встревайте (придвигая шпагу поближе).

Naty, а для меня, кстати, это самый непонятный Жерар 010 . Умом я понимаю, что очень хорош, а вот душой, сердцем пока не чувствую... Я не собиралась о нем писать...только если два слова...да и то не сложу... 004
А Вы его как себе хотите оставить? 008